Редакция Rod-pravo.org начинает серию публикаций, посвященную вопросам, связанным с 282 статьей УК РФ, ограничивающей свободу слова в России. Также в наших планах коснуться не только непосредственно имеющей дурную славу нормы отечественного Уголовного кодекса, но и более широкой темы — юридических механизмов, позволяющих внедрить цензуру в российском информационном пространстве. Мы намерены опубликовать тексты, написанные юристами, политиками и общественными деятелями, уже сформировавшими свое мнение относительно российской цензуры и ее нормативной базы, и людей, которые стали жертвами цензуры. Сегодня мы предлагаем вниманию наших читателей первую статью этого цикла, написанную адвокатом Матвеем Цзеном, неоднократно защищавшем наших сограждан по делам, возбужденным по «русской статье».

Печально известная 282-я статья Уголовного Кодекса РФ, также известная как «русская статья», поскольку значительное число осуждённых по ней – русские националисты, уже в течении долгого  времени находится на острие критики как со стороны оппозиционных политических активистов, к которым она применяется как инструмент «точечных» политических репрессий, так и со стороны правозащитников и даже «системных» оппозиционных партий.

В неприятии 282-й статьи объединяются люди подчас существенно различных политических убеждений, подтверждением чему служит прошедшая 15 марта 2015 года общероссийская акция против политических репрессий под лозунгом «Отменить 282!», в которой приняли участие самые разные политические силы национального направления: от «Великой России» до Национально-Демократической партии.

К сожалению, требование о полной отмене 282-й статьи, которое я поддерживаю и разделяю и как профессиональный юрист, и как гражданин, в текущей политической ситуации вряд ли реализуемо. 282-я статья, являющаяся одним из воплощений «многонациональности» (понимаемой как политическая доктрина, а не как факт проживания в России представителей многих этносов), неоднократно признавалась Конституционным судом соответствующей Конституции (последний раз совсем недавно  — 17 февраля 2015 года Определением №245-О). В её существовании заинтересована бюрократия правоохранительных органов: вспомним, как весомо выглядят в статистике раскрываемости «экстремистские» дела! Правда, их фигуранты по большей части, представляют собой школьников, студентов и случайных блоггеров (по моей оценке, не менее 2/3 уголовных дел по 282-й возбуждается на основе материалов социальной сети «В контакте», точная статистика, к сожалению, недоступна), но ведь высокому начальству об этом знать не обязательно, не так ли?

Понимание того, что сложившаяся политическая обстановка не способствует отмене 282-й статьи, очевидно, есть не только у меня. Поэтому, помимо требования о полной отмене, выдвигаются требования и о внесении в 282-ю статью различного рода изменений, направленных на придание её составу большей определённости и уменьшения тем самым возможностей для произвола при её применении. В этом направлении отмечу инициативу ЛДПР о внесении в 282-ю статью признака обязательного наступления общественно опасных последствий, в виде существенного нарушения прав и законных интересов граждан, что на практике вылилось бы в необходимость обвинению представлять суду реальных потерпевших. Это позволило бы избежать осуждения по явно ничтожным или абсурдным поводам. Также предлагается, например, исключить из формулировки закона возможность разжигания по признаку «принадлежности к какой-либо социальной группе»: такая крайне размытая формулировка на практике приводит, например, к приговору за разжигание вражды к  «лицам, осуществлявшим геноцид русского народа».

Однако и эти скромные, но разумные предложения не находят отклика в сердцах депутатов, генералов от юриспруденции и чиновников Администрации Президента.

Поэтому я предлагаю вариант, который на первый взгляд может показаться парадоксальным:  внести изменения не в саму 282-ю статью, раз уж это невозможно в сегодняшней политической ситуации, а изменить порядок рассмотрения уголовных дел по ней, передав их в компетенцию суда с участием присяжных заседателей.

В чём основное отличие суда с участием присяжных заседателей от суда, вершимого только профессиональным судьёй? В уголовном процессе с участием присяжных заседателей ключевые вопросы уголовного процесса: доказанность факта преступления и виновность в нём обвиняемого, решаются не судьёй единолично, а коллегией из 12-ти присяжных заседателей, отобранных на основе списка избирателей, то есть представителями того самого народа, которой, согласно статье 3 Конституции РФ, является источником власти и имеет право на её непосредственное осуществление.

Присяжные, в отличие от профессионального судьи, не подвержены психологической профессиональной деформации личности. На них очень тяжело организовать административное давление. Они единственные, кто в состоянии реально учесть «общественно-политический контекст» и «наличие реальной угрозы» (позиция Конституционного суда) в высказывании, а не вырвать его из контекста, извратив смысл — как, например, произошло в деле Константина Крылова, где вырванное из выступления на митинге высказывание «пора кончать с этой странной экономической моделью» было определено экспертами как призывающее к совершению противоправных действий.

С криминалистической точки зрения «преступления», предусмотренные 282-й статьёй, в абсолютном большинстве случаев не представляют никакой сложности. И само высказывание, и его публичность, и его авторство, как правило, очевидны. В большинстве случаев судебное разбирательство сводится к оценке содержания высказывания: возбуждает ли оно вражду (в редких случаях – унижает достоинство) или нет. Именно для ответа на этот вопрос о самом наличии события преступления и нужны присяжные заседатели. И именно они более всех способны дать на него правильный ответ: ведь они, являясь частью народа, и есть тот субъект, в котором и должно было наступить чаемое предполагаемым преступником «возбуждение розни».

С практической точки зрения это означает, что обвинению нужно убедить минимум семерых из двенадцати присяжных заседателей, что высказывание, в публичном распространении которого обвиняется подсудимый, действительно преступно.  На мой взгляд очевидно, что при наличии такого условия возмущающие общественность и оскорбляющие разум осуждения по 282-ой статье станут абсолютно невозможны.

Одна только теоретическая возможность рассмотрения дела присяжными заседателями окажет благоприятное воздействие на правоприменительную практику по 282-й статье, исключив заведомо абсурдные и ничтожные обвинения. В суд будут направляться только те дела, по которым у обвинения будет уверенность в вероятности обвинительного вердикта.

Рассмотрение дела с участием присяжных заседателей компенсирует размытость формулировок 282-й статьи и одновременно станет надёжным барьером на пути использования её как инструмента политических репрессий.

Предлагаемое расширение компетенции суда присяжных не приведёт и к существенному росту нагрузки на них. Всего за год по всей Российской Федерации суды рассматривают около 300 дел по 282-й статье при общем количестве уголовных дел около 950 тысяч. Из этих 300 дел около половины рассматриваются в особом порядке при согласии обвиняемого с обвинением. При передаче 282-й статьи в компетенцию суда присяжных я ожидаю снижение общего числа предъявленных обвинений приблизительно в два раза, и что только около трети всех дел будет рассматриваться с участием присяжных заседателей (поскольку для этого требуется желание обвиняемого). Таким образом, нагрузка на суд присяжных возрастёт примерно на 50 дел в год, что составляет около 10% их текущей нагрузки.

Также надо учесть и то, что В. Путин дал поручение о подготовке предложений «о расширении применения института присяжных заседателей». Поэтому сейчас благоприятный с политической точки зрения момент для предлагаемой мной инициативы, которая, не вступая в прямое столкновение со государственной политикой и даже соответствуя ей, поможет русскому обществу «обустроить» 282-ю статью, передав судебную власть над ней в руки самого общества.

 

Матвей Цзен

Опубликовал автор News