В Русское Общественное Движение за помощью обратилась жительница Риги Диана Скабурска-Закроя, с дочерью которой врач-невролог отказался говорить по-русски.

Напомним, что скандал разразился неделю назад.

«В начале осмотра дочка сказала врачу, что ей было бы удобнее общаться на русском языке. После этого на ребенка посыпались неподобающие врачу детской больницы высказывания. …Очередной вопрос про состояние своего здоровья дочка не поняла, врач спросил, умеет ли она пользоваться Google-переводчиком, она ответила, что умеет. “Вот там и найдешь ответ”, — сказал доктор. Свою тираду врач закончил тем, что напомнил ребенку, где она живет, и какой язык у нас государственный, и просто сказал дочке, чтобы она уезжала в свою Россию», — написала в Диана на своей странице в Facebook. 

Женщина пожаловалась руководству Детской клинической больницы, но врач Гунтис Розенталс отделался лишь разъяснительной беседой, он продолжает работать в учреждении. Сейчас пострадавшая семья намерена добиваться от больницы извинений и компенсации морального ущерба.  

Мы предлагаем вашему вниманию интервью с Дианой.

Диана, пожалуйста, для начала расскажите о вашей семье и об истории ее жизни в Латвии.

Мой папа из Литвы, мама – русская из Латвии. Вся моя семья —  дочка, муж и моя мама — родились в Латвии. Моя бабушка, мамина мама, по профессии была связистка. Она была приглашена из Москвы в Латвию  для налаживания связи.Здесь она познакомилась с моим дедом, вышла замуж и родила мою маму в  1947 году.

Моего мужа зовут Александр Закрой, по отцу он украинец, по матери – русский, он тоже родился в Риге. Наша дочка,  Алиса, четырнадцати лет — единственный ребенок в семье. Я имею свой маленький комиссионный   магазин одежды, который приносит небольшой доход. Месяц назад мужу пришлось закрыть сервис, который он арендовал для работы, в связи с нерентабельностью. Мы обычные люди, никаким политическим активизмом до сих пор не занимались.

Расскажите, пожалуйста, об Алисе. Чем она болеет?

У моей дочки достаточно редкое и сложное заболевание – склеродермия. При нем происходит поражение соединительной ткани. Причины склеродермии, к сожалению, еще полностью не изучены. Проявления ее разнообразны: это и отеки и припухлости на коже, и боли в сердце, и поражения желудка, пищеварительного тракта, почек и других органов. Требуется постоянное и достаточно сложное лечение; без лечения больной склеродермией может погибнуть в течение нескольких лет.

Алиса учится в обычной школе? Какие у нее до этого случая были отношения с латышским языком — учила ли Алиса его в школе, пользовалась ли им в быту, в общении с латышами?

Алиса учится в обычной русской школе, латышский язык там  преподают с первого класса. Но, так как семья русскоговорящая, то в семье мы латышский язык используем редко, и круг общения в основном русскоговорящий. Вне дома Алиса общается по-латышски по мере необходимости.

До этого случая вы или ваши близкие сталкивались ли непосредственно с проявлениями дискриминации или национальной неприязни со стороны латышей?

Даже если где-то как-то и сталкивались с дискриминацией,  то, наверное, в силу  самовоспитания стараемся  не обращать на это внимания.

Зачем Алиса пошла к врачу?

Алиса  была направлена  на обследование в больницу семейным врачом, так как у дочки на протяжении полугода были нехорошие симптомы, они требовали обследования. Для   окончательной установки диагноза дочке оставалось посетить  врача-невролога (с этим врачом Алиса встречалась  впервые). Больница эта государственная, дети до 18 лет лечатся в ней бесплатно.

С Алисой не должны были быть вы или другой сопровождающий взрослый?

По правилам дети  в 14 лет лежат в больнице одни, они даже на прием в поликлинику могут  приходить  без родителей. Но мы, я или муж, всегда  ее сопровождаем.  В тот день с утра я была  в больнице и говорила с лечащим врачом. Она рассказала мне о предполагаемом  диагнозе и о том, что нужно будет посетить невролога, сообщив, когда врач сможет дочку принять, и сказала, что я могу спокойно ехать на работу, а вечером забрать Алису,  у которой на руках будет выписка со всеми рекомендациями.

И что же произошло на приеме у врача?

Все, что произошло, я изложила на своей странице в Facebook. Врач нагрубил Алисе, обвинив ее в плохом знании латышского языка, обозвал «двоечницей», когда она не поняла его вопроса о своем самочувствии – предложил воспользоваться гугль-переводчиком, а в довершение всего посоветовал «ехать в свою Россию».

Добавлю, что ребенок проявил  уважение к врачу, обратившись к нему на латышском языке с просьбой перейти на русский. Со слов дочки, этот момент вызвал у доктора сильное негодование, и последовала описанная реакция.

В результате, посетив врача, ребенок не смог рассказать о своих симптомах, так как с врачом диалога не получилось. Так что теперь и заключение по поводу диагноза вызывает большое сомнение.

Кроме того, после случившегося Алиса была так потрясена и расстроена, в таком нервном состоянии, что пошла в школу только в четверг, а не в понедельник, как планировалось.

В СМИ звучала информация, что на этого врача, Гунтиса Розентальса, уже поступали жалобы, что он, оказывается, не в первый раз грубит русским пациентам и выражает неприязнь к ним на национальной почве. Это правда?

Как правило, когда я записываю дочку на прием к специалисту, у которого мы не были, я всегда читаю комментарии и отзывы. Естественно,  если бы я заранее знала, что ребенка будет осматривать именно этот специалист, я бы не допустила, чтобы ребенок попал к нему на прием.Просмотрев после случившегося информацию о докторе в интернете, я нашла много похожих жалоб.

Такая явная национальная неприязнь к русским, которую проявил этот врач – распространенное явление или, скорее, исключение? Известны ли вам другие подобные случаи в госучреждениях – когда человека отказывались обслуживать, грубили и т.д. из-за того, что он говорил по-русски?

Да, такое иногда случается – и в медицине, и в других государственных учреждениях. Если поднимается такая волна, как это произошло с нами, люди начинают делиться своим опытом похожего характера, но, к сожалению, никто не идет дальше. Люди редко готовы бороться за свои права: ведь бороться с системой тяжело.

Что произошло дальше?

После приема дочка позвонила мне вся в слезах, и рассказала, как прошел визит к врачу. Естественно, я сразу позвонила  в администрацию больницы и пожаловалась. Мне принесли извинения и поблагодарили за сигнал.

Изначально я излила свой крик души  в социальной сети и написала в “Delfi – репортер”.Потом СМИ уже начали сами на меня выходить, брать интервью и снимать  репортажи. Проблему осветили  газеты, а также  русские новости  LTV7.

Также я готовлю жалобы в вышестоящие инстанции.

Вы писали, что, когда эта ситуация стала известна, вам в личку начала сыпаться от латышей грязная ругань и угрозы в ваш адрес и в адрес вашей девочки…

К  сожалению,  наше общество очень воинственно восприняло всю эту ситуацию, и многие слали как в личку, так и в комментарии в лентах сообщения  неприятного характера. Некоторые выходили настолько за грань, что, не выдержав, я опубликовала скриншоты на своей странице. Нами  было подано заявление в государственную  полицию на двух человек.

Чего вы хотите добиться?

Во-первых, наказать  врача,  который нанес вред ребенку, лишить его лицензии.

Во-вторых, борьба идет не только с врачом, но и системой. Можно и не доводить до суда, если вторая сторона пойдет на мировую, врач принесет публичное извинение и возместит  моральный ущерб. Это компенсация будет потрачена на интенсивное лечение ребенка, например за пределами Латвии.

Если же все-таки дело дойдет до суда, то мы вправе требовать лишения врача лицензии и возмещения морального ущерба, как это принято во всех цивилизованных странах.В Латвии  очень редко, кто идет так далеко, как собираемся пойти мы.

Обращались ли вы в русские организации в Латвии, помогли ли вам (или пообещали помощь)?

Со мной связывались многие правозащитники  из Латвии: Илларион Гирс, Владимир Линдерман. Мы беседовали и давали интервью правозащитнице Оксане Челешевой,  в перспективе возможная встреча с  Андреем Мамыкиным.  Илларион нам посоветовал адвоката, с которым мы свяжемся и обсудим  дальнейший  план  действий. По первоначальной оценке дело не выглядит  бесперспективным, так как  больница приносила публично извинения, подтвердив правдивость произошедшего.

Вы обратились в РОД – правозащитную организацию в России. Выходит, вы ждете помощи от российского общества? Какой именно?

Что касается помощи,то наша семья такую  борьбу против системы  потянуть просто не в состоянии.  Но и бросать начатое уже нельзя. Поэтому мы очень рассчитываем на моральную и, самое главное, материальную поддержку, и без СМИ в нашем случае уже не победить.

Мы просим помощи у российских правозащитников и российского общества. Нам нужны средства, чтобы провести и выиграть судебный процесс – и нужно максимально широкое освещение нашего дела в российских СМИ. Пожалуйста, поддержите нас! Часто приходится слышать, что «русские в беде своих не бросают» — и сейчас именно тот случай, когда нам очень нужна поддержка соотечественников.

Опубликовал автор Melissa